Учительница, Светлана Ивановна с сыном и матерью в смутные годы перестройки переехала в сибирскую деревню из большого казахстанского города и с трудом привыкала к укладу сельской жизни.
Грубоватые соседи, любопытные коллеги, выжидательно наблюдающие, как, выбиваясь из сил, трепыхается Светлана Ивановна, учится печь хлеб, топить русскую печь, доить корову. Сын, уже взрослый парень, после первого посещения сельского клуба удивленно рассказывал матери о порядках и нравах, царящих на так называемой дискотеке:
- Представляешь, говорят, нужно кого-то бояться, какого-то Дежу. Он вроде местного дурачка, и с ним надо только по-хорошему, даже если он и будет придираться и даже оскорблять. А будет, говорят, обязательно. – Валерий задумчиво помешивал чай. – Он, дурак-дурак, но ревностно относится к своей славе самого сильного и отчаянного в деревне. Вот ребята, с которыми я уже познакомился, по-дружески меня предостерегают. Говорят, мы его сами боимся, поэтому тебе не подмога. А будешь драться, не давай захватить себя в кольцо. Руки у Дежи, что лапы у медведя, будет давить, пока в обморок не упадешь. – Валерка вопросительно поднял на мать свои синие глаза, – сегодня его в клубе не было, – и выжидательно замолчал. Он явно был озадачен.
- Ну, не знаю, – сразу расстроилась мать, – думаю, нельзя допускать, чтобы кто-то тебя незаслуженно обидел, и уж тем более, оскорбил. Ты же знаешь, Валера, в нашей семье ни перед кем никто и никогда не трусил и в обиду себя не давал. Но береги себя, помни о своем больном сердце. Оба замолчали, отрешенно глядя на экран телевизора.
Спать легли рано, но Светлана Ивановна уснуть никак не могла, страх за сына комком ворочался в груди. Валерку она берегла, как могла. С детства он страдал пороком сердца и, хотя перерос, нагрузки большие выносил с трудом. Валерка был ее все. Но он вырос, и она не могла, как в детстве, закрывать его от всех бед и напастей. Это он и сам понимал. Старался зря не тревожить.
За дневными делами незаметно проходило время. В воскресенье Валерий ушел на работу тихо, не будя мать, выпил свой чай и выскочил к дежурной машине, ему в поле к сломавшемуся комбайну.
Светлана затеяла пельмени. Большим ножом она нарезала подстывшее мясо и с натугой крутила ручку мясорубки. В тишине, занимаясь привычной женской работой, она вдруг вспомнила, что с танцев Валерка пришел поздно и лишь крикнул свое «ма, я дома!», а в комнату, где мать проверяла тетрадки, не вошел. Что ж это я на него не глянула? – разом заволновавшись, спросила она себя. Ну, раз крикнул бодро, значит, жив, здоров. Тут же, утешая себя, проговорила она вслух.
- А вот я не здоров! – громко раздалось за ее спиной, отчего Светлана Ивановна резко вздрогнула. Она быстро повернулась к выходу. На пороге стоял здоровенный мужик с загипсованной до локтя рукой на подвязке. «Вот оно!» – мелькнуло в голове у Светланы. Она обессилено опустила руку, в которой так и остался нож.
Мужик по-хозяйски прошел к старому креслу, стоявшему в углу кухни, и шмякнулся в него, развалясь, как у себя дома.
- Чего смотришь? – с выражением явного превосходства, спросил он замершую женщину, – видишь, твой сын мне вчера руку сломал. Давай раскошеливайся, мне нужно в область в больницу ехать! – и мужик выжидательно замолчал.
Но пока он, не торопясь, в растяжку излагал претензии, Светлана приходила в себя, обретая обычное спокойствие.
- Обращайтесь в суд. – На вы, будто не замечая, что с ней мужик не церемонится, спокойно проговорила она. – Что присудят, то мы вам и заплатим. Я так полагаю, что не сын начал драку.
- А-а-а! Вон как вы образованные разговариваете! – переходя почти на крик, потянул «гость», – так и я по-другому говорить умею! На днях мой братан из зоны придет, так мы твоего Валерку прирежем, если не заплатишь! – гость стал разминать сигарету, которую успел достать, пока угрожал.
Что-то толкнуло Светлану в голову, похолодело в груди. Она резко повернулась, одним прыжком подлетела к мужику и в секунду приставила нож к его горлу, слегка прижав сразу зловеще блеснувшим концом ножа то место, где по ее представлению проходит артерия.
- Встать! – негромко, но хладнокровно и властно приказала она. Мужик побледнев, растопырив руки, как будто все еще держался за подлокотники кресла, осторожно, боясь дрогнуть, раскорякой привстал. Сигареты с мягким стуком посыпались на пол.
- Спиной к выдоху, тихо, пошел! – и Светлана легонько подтолкнула гостя в грудь.
Бабушка Маня, входившая в это время в дом, наткнулась на спину Дежи, охнула, увидев дочь, ножом выпроваживающую гостя, посторонилась, крестясь, прижалась к стене веранды. В это время Светлана сводила мужика с крыльца. Он, пятясь, осторожно нащупывал ступени носком кирзача и не сводил остекленевших глаз с непроницаемого ее лица. Женщина остановилась на краю крыльца и глухим, жестким голосом коротко приказала:
- На дорогу – бегом!
Не ожидая подробных инструкций, Дежа рванулся за ограду. Очутившись на безопасном расстоянии, он крикнул с дороги:
- Эй, училка, а ты что, пырнула бы?
- Как пить дать. – Спокойно и уверенно заявила женщина.
- Ну, ты ду-у-ра! – удивился тот.
- А ты думал! – и Светлана шагнула в дом. На ватных ногах, с бьющимся в горле сердцем прошла она в кухню и обессилено упала в то же кресло, где минуту назад сидел враг ее сына. Она уронила голову на согнутые руки и разрыдалась.
Вечером Валерка с порога кинулся к матери:
- Ма, что вся деревня гудит, будто ты Дежу чуть не зарезала?! – он растерянно оглядывал мать кухню, бабушку, сидящую у печи.
- А ты почему вчера не сказал, что подрался с этим чудовищем?! – в свою очередь, осматривая Валерку, расплакалась Светлана.
- Да не дрался я с ним. Он попросил закурить, а я сказал, что не курю. Он руки развел, как крылья и на меня, а я его полет прервал стойкой от микрофона и все. Он заорал благим матом и вон из клуба.
- А рука-то у него теперь сломана!
- Да ничего там не сломано. Фельдшер сказала, что сильный ушиб. А гипс он себе сам сочинил.
- Ну, слава Богу! – облегченно вздохнула мать, – пойдемте ужинать.
За столом, она тревожно поглядывала на сына.
- А ты все же его остерегайся, сынок!
- Да и ты, ма, будь осторожна. Дурак, он и есть дурак.
Утром до самого звонка на первый урок, коллеги молча, с любопытством, как будто только увидели, посматривали на Светлану Ивановну, но она делала вид, что ничего не замечает. А спросить что-либо никто видно не решился.
Теперь Светлана знала Дежу в лицо и стала замечать, что при встрече на улице, он немедленно переходит на противоположную сторону.
* * *
Теленок никак не хотел привыкать к стаду и прибежал обратно в очередной раз. Солнце стояло уже высоко, и Светлана, прихватив увесистый дрын, чтобы пару раз огреть лентяя, погнала животину в степь. Стадо ушло километра за два. Передав неслуха пастуху, Светлана не спеша возвращалась домой. Вдруг она услышала тяжелые бухающие шаги бегущего человека. Светлана оглянулась. Шагах в двухстах от нее был Дежа, он бежал, чтобы догнать ее. Мысль заработала лихорадочно: до стада уже далеко, от деревни – тоже. Если догонит – не выкручусь!» Она удобнее перехватила черенок в правую руку и посторонилась вправо, чтобы догоняющий оказался слева. «Как только поравняется, резко отшатнусь и между глаз черенком! Надо бить первой. Иначе шанса удрать не будет! – быстро выстроила женщина «линию обороны». Дыхание зачастило, дрожь прошла волной по спине.
Вдруг сзади раздался мирный возглас:
- Здорово, Светлана Ивановна! Что, не ходит сволота в стадо? – и осторожно поравнявшись, Рожа пошел рядом, но на некотором расстоянии. Светлана быстро взглянула на него и перевела дух.
- Здравствуй, Матвей! – вдруг, кстати, вспомнила она его имя.
Всю дорогу до деревни Матвей рассказывал учительнице, что живет один, «мамка умерла», сам держит хозяйство, управляется с коровой. А нынче проспал стадо, вот и отгонял Рыжуху. И на сенокос надо бы пораньше, нынче вывозить начнут. «Да какой же он дурачок, – слушая его, думала Светлана Иванова, – вполне здраво, житейски рассуждает ».