Татьяна Бернякович «Анькина победа» (из сборника «Родина моей души»)

Торфоразработки велись за Хатушей, под Кукушкиным хуто­ром уже много лет. Поляны-карты с весны до осени устилались ровными рядами брусков торфа, похожих на магазинные буханки хлеба. Над ними изо дня в день горбились несколько деревенских баб и девчат: они ворочали, кагатили, грузили подсыхающие бруски. Заработок был здесь не в пример колхозному. Особенно часто пере­ходили на торфяники девки перед замужеством, чтобы заработать себе какое-никакое приданое.

Карьеры после выборки торфа представляли собой длин­ные пруды, постепенно зарастающие водорослью и заселяющиеся рыбой.

Новые же они были опасны ровными вертикальными бере­гами, на которые выбраться было не так-то просто и глубиной, страш­ной для неумеющих плавать. Тем и притягательны были для ребятни.

Мальчишки под руководством Вовки Поспелова сделали плот и плавали на нем по новому пруду уже с начала мая, радуясь чистому водному простору. Вовка нырял с плота, плавал саженками, хвастаясь перед девчонками, сидящими на берегу, своим умением и бравостью. Его младшие товарищи – Ванька и Петька, в одежде и подкатанных штанах, смирно дожидались его на судне, как и положено команде.

Анька, сестра главного плотогона, запросилась на плот с целью научиться плавать. Ну, вот просто прицепилась, не отвя­жешься. Вовка не хотел сдаваться при ребятах. Из уважения к Вовке, те согласились взять девчонку. Плот подогнали вплотную к берегу и с предупреждением «гляди, будем учить по-нашему!» помогли перебраться девчонке на скользкие бревна.

Анька стянула с себя старенькое ситцевое платьице и неожи­данно оказалась в мужской синей майке, сшитой между ног – это был ее купальник. Так как фигурка Аньки ничем пока не отлича­лась от фигуры Ваньки или Петьки, то, окинув ее оценивающим взглядом, Вовка молча признал это подобие купальника вполне приемлемым.

Не говоря ни слова, он быстро толкнул Аньку в грудь, та от неожиданности с головой ушла под воду, вынырнула, отчаянно и беспорядочно залупила руками по поверхности, поднимая столбы брызг, завопила не своим голосом: «Тону-у-у!».

• Не блажи, силы потеряешь, греби под живот, а не к морде, – с плота деловито инструктировал захлебывающуюся Аньку брат. Где там было ей слушать, тонула она по-настоящему. Когда голова ее совсем скрылась под водой, брат прыгнул с плота и нырнул. Через пару секунд он выволок Аньку за косу, толкнул к плоту. Ребята за руки втащили ее вялое тело, испуганно и жалостливо смотрели на нее, пока она отходила. Аньку трясло, выплевывая лишнюю воду, она с трудом отдышалась. Вовка, забравшийся на плот, сел перед ней не корточки и снова инструктировал:
• Гребешь под себя, голову, только голову, а не задницу, держишь над водой, вдыхаешь между волнами от рук – поняла? И не дожидаясь ответа, снова сковырнул еще лежащую Аньку в воду.

Картинка повторялась до деталей еще несколько раз, с той лишь разницей, что Анька чуть дольше держалась на воде.

• Слухай сюды, – хладнокровно повторял Вовка.
• Ой, братик, ой, я на берег хочу, ой, отвезите! – вопила Анька, не внимая науке, хватая его за руки.
• А тебя сюда никто не звал! – Хладнокровно заявил Вовка, – повезем, когда плавать научишься – поняла?

Заглядывая искательно в глаза брата, Анька с тоской видела, а ведь не шутит, гад, а ведь так оно и будет!

Вовка повторил еще раз правила и снова пихнул Аньку. Но та успела ухватиться за края бревен и упорно не хотела отцеп­ляться. Вовка подошел к краю, спокойно обнадежил: «Не боись, не утонешь, я не дам!» – и с притопом, пяткой наступил Аньке на белые от напряжения пальцы. Та, взвизгнув от боли, отпустила плот и забарахталась в воде. Девки кричали с берега, обзывали Вовку фашистом и сволотой, но он даже ухом не вел.

Теперь Анька держалась подольше, поуверенней, и в знак поощрения Вовка подогнал плот, разрешил ей взобраться на него самой. Но сил у девчонки уже не было, поэтому ребята, подчиняясь командиру, снова молча встащили Аньку на бревна.

• Ой, братик, с трудом выдыхала Анька, показывая, что едва дышит, она уже приспособилась растягивать паузы, чтобы неза­метно набираться побольше сил, – да я уже научилась, отвези на берег за Христа ради!
• А раз научилась, так сама и плыви, – резонно заметил тот. Плот подогнали метров на пятнадцать от берега, и Вовка безо вся­кого предупреждения снова спихнул Аньку в воду. Та, понимая, что вопли отнимают силы, обмирая сердцем, не чуя под собой никакой опоры, усиленно заболтала ногами, загребла руками, уже помня, что вдыхать нужно между волн, и вдруг поняла – плывет, плыв-е-ет!

Добравшись до берега, Анька увидела десяток протянутых к ней рук. На берег девчата ее не подняли, а выволокли. Лежа на траве, Анька и рыдала, и рвала водой, а потом просто обессилено лежала, грея спину под лучами полуденного солнца. Она вспоми­нала последние минуты пребывания в воде – а ведь плыла! – удив­лялась своему невесомому состоянию.

На плот с ребятами Анька больше не просилась, но когда купалась с девчатами на копонях, уходила от них, барахтающихся на мели, на глубину, еще и еще раз проверяла – плавает, плавает! Плавала она с удовольствием, с восторгом. Бегом переделывая материнские наказы, уворачиваясь от новых поручений, она убегала одна на Ложок, не боясь, заходила в глубину, и, мягко отталкиваясь от песчаного дна, плавала до усталости, до гусиной кожи. Отогрев­шись на солнышке, прыгала с обрыва – училась нырять.

Дома она так привязалась к матери с покупкой купальника, убеждая ее, что плавать уже научалась – «вон, спроси у Вовки!», а Вовка подтвердил: «Ага», что та привезла из города ситцевый, про­стенький, но даже раздельный. Разделять Аньке было пока нечего, но она была счастлива.

На Ивана Купалу на карьерах собралось множество праздну­ющего народу. Купались в основном ребята, да молодые подвыпив­шие мужики. Девки и бабы, разморенные жарким солнцем, сидели на траве, ели принесенные с собой постряпушки, то тут, то там запевалась песня, подхватывалась, растворялась над водой.

Анька, приехавшая сюда на велосипеде чуть позже, демон­стративно, не особо стесняясь народа, разделась на берегу и с разбегу, под дружное «ах!» девок, прыгнула в воду. Она поплыла к плоту брата, который с Ванькой и Петькой был на середине карьера. Ребята, как всегда были в подкатанных штанах.

Доплыв до плота, Анька ловко взобралась на него и, шагнув к Ваньке и Петьке, широко расставив ноги, ловким одновременным ударом в грудь, столкнула в воду обоих. Те дико заорали, Анька подумала, что им жалко намоченных штанов.

• Э-э! Ты что, сдурела?! – только успел крикнуть Вовка. Анька, широкими махами раскачивая плот, подбиралась к нему. Брат предпочел за благо прыгнуть в воду так, как ему удобно, а не так, как это решит Анька.

Но тут выяснилось, что его партнеры-плотогоны плавать не умеют. Это они, плюнув на стыд, орали – помогите! Сегодня было кому помочь, мужики, как щенят, уже вытащили их на берег. Анька героиней плавала одна на плоту среди просторной глади карьера. Она упивалась своей свободой, своим так трудно приобретенным умением и своим отмщением.

• Погоди, зараза, придешь ты домой! – кричал ей с берега оскорбленный Вовка. Но домой она собиралась еще не скоро, а победу праздновала сейчас.