Татьяна Бернякович «Выучила»

Учительница, Светлана Ивановна с сыном и матерью в смут­ные годы перестройки переехала в сибирскую деревню из большого казахстанского города и с трудом привыкала к укладу сельской жизни.

Грубоватые соседи, любопытные коллеги, выжидательно наблюдающие, как, выбиваясь из сил, трепыхается Светлана Ива­новна, учится печь хлеб, топить русскую печь, доить корову. Сын, уже взрослый парень, после первого посещения сельского клуба удивленно рассказывал матери о порядках и нравах, царящих на так называемой дискотеке:

• Представляешь, говорят, нужно кого-то бояться, какого-то Дежу. Он вроде местного дурачка, и с ним надо только по-хоро­шему, даже если он и будет придираться и даже оскорблять. А будет, говорят, обязательно. — Валерий задумчиво помешивал чай. — Он, дурак-дурак, но ревностно относится к своей славе самого сильного и отчаянного в деревне. Вот ребята, с которыми я уже познакомился, по-дружески меня предостерегают. Говорят, мы его сами боимся, поэтому тебе не подмога. А будешь драться, не давай захватить себя в кольцо. Руки у Дежи, что лапы у медведя, будет давить, пока в обморок не упадешь. — Валерка вопросительно поднял на мать свои синие глаза, — сегодня его в клубе не было, — и выжидательно замолчал. Он явно был озадачен.
• Ну, не знаю, — сразу расстроилась мать, — думаю, нельзя допускать, чтобы кто-то тебя незаслуженно обидел, и уж тем более, оскорбил. Ты же знаешь, Валера, в нашей семье ни перед кем никто и никогда не трусил и в обиду себя не давал. Но береги себя, помни о своем больном сердце. Оба замолчали, отрешенно глядя на экран телевизора.

Спать легли рано, но Светлана Ивановна уснуть никак не могла, страх за сына комком ворочался в груди. Валерку она берегла, как могла. С детства он страдал пороком сердца и, хотя перерос, нагрузки большие выносил с трудом. Валерка был ее все. Но он вырос, и она не могла, как в детстве, закрывать его от всех бед и напастей. Это он и сам понимал. Старался зря не тревожить.

За дневными делами незаметно проходило время. В вос­кресенье Валерий ушел на работу тихо, не будя мать, выпил свой чай и выскочил к дежурной машине, ему в поле к сломавшемуся комбайну.

Светлана затеяла пельмени. Большим ножом она нарезала подстывшее мясо и с натугой крутила ручку мясорубки. В тишине, занимаясь привычной женской работой, она вдруг вспомнила, что с танцев Валерка пришел поздно и лишь крикнул свое «ма, я дома!», а в комнату, где мать проверяла тетрадки, не вошел. Что ж это я на него не глянула? — разом заволновавшись, спросила она себя. Ну, раз крикнул бодро, значит, жив, здоров. Тут же, утешая себя, про­говорила она вслух.

• А вот я не здоров! — громко раздалось за ее спиной, отчего Светлана Ивановна резко вздрогнула. Она быстро повернулась к выходу. На пороге стоял здоровенный мужик с загипсованной до локтя рукой на подвязке. «Вот оно!» — мелькнуло в голове у Свет­ланы. Она обессилено опустила руку, в которой так и остался нож.

Мужик по-хозяйски прошел к старому креслу, стоявшему в углу кухни, и шмякнулся в него, развалясь, как у себя дома.

• Чего смотришь? — с выражением явного превосходства, спросил он замершую женщину, — видишь, твой сын мне вчера руку сломал. Давай раскошеливайся, мне нужно в область в больницу ехать! — и мужик выжидательно замолчал.

Но пока он, не торопясь, в растяжку излагал претензии, Свет­лана приходила в себя, обретая обычное спокойствие.

• Обращайтесь в суд. — На вы, будто не замечая, что с ней мужик не церемонится, спокойно проговорила она. — Что присудят, то мы вам и заплатим. Я так полагаю, что не сын начал драку.
• А-а-а! Вон как вы образованные разговариваете! — пере­ходя почти на крик, потянул «гость», — так и я по-другому говорить умею! На днях мой братан из зоны придет, так мы твоего Валерку прирежем, если не заплатишь! — гость стал разминать сигарету, которую успел достать, пока угрожал.

Что-то толкнуло Светлану в голову, похолодело в груди. Она резко повернулась, одним прыжком подлетела к мужику и в секунду приставила нож к его горлу, слегка прижав сразу зловеще блеснувшим концом ножа то место, где по ее представлению про­ходит артерия.

• Встать! — негромко, но хладнокровно и властно прика­зала она. Мужик побледнев, растопырив руки, как будто все еще держался за подлокотники кресла, осторожно, боясь дрогнуть, раскорякой привстал. Сигареты с мягким стуком посыпались на пол.
• Спиной к выдоху, тихо, пошел! — и Светлана легонько под­толкнула гостя в грудь.

Бабушка Маня, входившая в это время в дом, наткнулась на спину Дежи, охнула, увидев дочь, ножом выпроваживающую гостя, посторонилась, крестясь, прижалась к стене веранды. В это время Светлана сводила мужика с крыльца. Он, пятясь, осторожно нащу­пывал ступени носком кирзача и не сводил остекленевших глаз с непроницаемого ее лица. Женщина остановилась на краю крыльца и глухим, жестким голосом коротко приказала:

• На дорогу — бегом!

Не ожидая подробных инструкций, Дежа рванулся за ограду. Очутившись на безопасном расстоянии, он крикнул с дороги:

• Эй, училка, а ты что, пырнула бы?
• Как пить дать. — Спокойно и уверенно заявила женщина.
• Ну, ты ду-у-ра! — удивился тот.
• А ты думал! — и Светлана шагнула в дом. На ватных ногах, с бьющимся в горле сердцем прошла она в кухню и обессилено упала в то же кресло, где минуту назад сидел враг ее сына. Она уронила голову на согнутые руки и разрыдалась.

Вечером Валерка с порога кинулся к матери:

• Ма, что вся деревня гудит, будто ты Дежу чуть не заре­зала?! — он растерянно оглядывал мать кухню, бабушку, сидящую у печи.
• А ты почему вчера не сказал, что подрался с этим чудови­щем?! — в свою очередь, осматривая Валерку, расплакалась Светлана.
• Да не дрался я с ним. Он попросил закурить, а я сказал, что не курю. Он руки развел, как крылья и на меня, а я его полет прервал стойкой от микрофона и все. Он заорал благим матом и вон из клуба.
• А рука-то у него теперь сломана!
• Да ничего там не сломано. Фельдшер сказала, что сильный ушиб. А гипс он себе сам сочинил.
• Ну, слава Богу! — облегченно вздохнула мать, — пойдемте ужинать.

За столом, она тревожно поглядывала на сына.

• А ты все же его остерегайся, сынок!
• Да и ты, ма, будь осторожна. Дурак, он и есть дурак.

Утром до самого звонка на первый урок, коллеги молча, с любопытством, как будто только увидели, посматривали на Свет­лану Ивановну, но она делала вид, что ничего не замечает. А спро­сить что-либо никто видно не решился.

Теперь Светлана знала Дежу в лицо и стала замечать, что при встрече на улице, он немедленно переходит на противоположную сторону.

* * *

Теленок никак не хотел привыкать к стаду и прибежал обратно в очередной раз. Солнце стояло уже высоко, и Светлана, прихватив увесистый дрын, чтобы пару раз огреть лентяя, погнала животину в степь. Стадо ушло километра за два. Передав неслуха пастуху, Светлана не спеша возвращалась домой. Вдруг она услы­шала тяжелые бухающие шаги бегущего человека. Светлана оглянулась. Шагах в двухстах от нее был Дежа, он бежал, чтобы догнать ее. Мысль заработала лихорадочно: до стада уже далеко, от деревни — тоже. Если догонит — не выкручусь!» Она удобнее перехватила черенок в правую руку и посторонилась вправо, чтобы догоняющий оказался слева. «Как только поравняется, резко отшат­нусь и между глаз черенком! Надо бить первой. Иначе шанса удрать не будет! — быстро выстроила женщина «линию обороны». Дыхание зачастило, дрожь прошла волной по спине.

Вдруг сзади раздался мирный возглас:

• Здорово, Светлана Ивановна! Что, не ходит сволота в стадо? — и осторожно поравнявшись, Рожа пошел рядом, но на некотором расстоянии. Светлана быстро взглянула на него и пере­вела дух.
• Здравствуй, Матвей! — вдруг, кстати, вспомнила она его имя.

Всю дорогу до деревни Матвей рассказывал учительнице, что живет один, «мамка умерла», сам держит хозяйство, управля­ется с коровой. А нынче проспал стадо, вот и отгонял Рыжуху. И на сенокос надо бы пораньше, нынче вывозить начнут. «Да какой же он дурачок, — слушая его, думала Светлана Иванова, — вполне здраво, житейски рассуждает  ».